[AVA]http://radikal.ua/data/upload/0fccf/ba193/d45d4c0f76.jpg[/AVA]
Не только гномов опьяняла битва. Среди эльфов так же находись те, кому «музыка боя» ласкала уши. Но даже среди этих отчаянных и яростных бойцов выделялась она. Она не любила битвы и сражения. О, нет, она жила ими. Они стали для нее столь же необходимыми как воздух и еда. Они стали частью ее жизни. Ил нет? Или битва и была ее жизнью от начала и до конца? Да, именно так.
Каждому врагу она стремилась заглянуть в глаза. Перед тем, как их оружие скреститься, и в тот момент, когда роковой удар еще не нанесен, но уже неизбежен. Ужас и страх в глазах жертвы пьянили ничуть не хуже вина. А кровь, бегущая из разорванных тел, дарила такое наслаждение, какое и в мечтах себе сложно представить. Она жила этими мгновениями, когда в очередной раз доказывала себе, миру, всем, что она – победитель. Хватит. Она уже хлебнула из чаши горя и отчаяния, и больше пить из нее не собирается.
Топор просвистел в каком-то дюйме от ее шеи, заставляя эльфийку резко отпрыгнуть назад. В голубых глазах загорелось злое веселье. Близость собственной смерти не пугала, но привносила в жизнь новые краски. Этому гному почти повезло. Еще бы чуть-чуть и ее голова покатилась бы под ноги собственным соратницам. Но нет, паршивая сучка-удача была на ее стороне. Впрочем, Нимлот в удачу не верила и считала, что все ее удачи «как-то связаны с мастерством».
Остроухая пригнулась и подобралась как змея перед броском. Шаг, два. Всего два шага успел сделать ее враг, когда остроухая прыгнула. Казалось бы из такого положения так высоко и так красиво не прыгнешь. Но Нимлот не зря вела свои отряды в бой, не зря была их лидером. Бестии, фурии и мегеры подчинялись и лидеру клана и жрицам Матери Тьмы, но здесь и сейчас – на поле битвы – они шли прежде всего за ней. Козырем Нимлот и ее «сестер» была не сила, но скорость и точность. Прыжок чуть в сторону, оттолкнуться от камня и взлететь вверх. Только для того, чтобы обрушить свои клинки на шею врагу. «Пожалуй, это похоже на казнь» улыбнулась темноволосая, когда ее оружие срезало голову с плеч коренастого противника.
Не успела она насладиться видом и запахом крови, как пришлось вновь уходить от удара. При этом вредная эльфийка не забыла насадить отрубленную голову на один из своих клинков. Трофей же! Хотя пустись Нимлот подбирать «мечи и копья» как вроде бы выражаются люди, ей бы не хватило ни места в собственной опочивальне, ни времени.
Гном тяжело дышал, но явно не из-за того, что запыхался. В каждом вдохе, в каждом его выдохе сочилась ненависть. Желание отомстить. Разорвать проклятую остроухую тварь на кусочки. Нимлот скалится и выпрямляется, нахально демонстрирует гному насаженную на клинок голову.
- Ох ты ж бедняжка, расстроился? Тебе так была дорога именно эта рыжая голова? Право слово я не знала. Можешь забирать!
Взмах и трофей срывается и летит в руки гному. Нимлот хохочет. Она безумна? Да, можно сказать и так. Она упивается чужой ненавистью, вкушает ярость и презрение как изысканные кушанья. Ей весело, ей безумно весело. Но ведь все знают, чем опасны безумцы. Никогда не знаешь, чего от них ждать в следующее мгновение. А Ним была опасна еще и тем, что никогда и ничего не делала просто так. Каждый прыжок, каждый шаг, каждый удар были просчитаны. У всего был смысл.
Братец погибшего (или это только для Нимлот все гномы на одно лицо?) рвется к хохочущей бестии. И не успевает заметить того, кто лишает жизни его самого. Они в гуще битвы. Опрометчиво здесь сводить личные счеты, опасно не обращать внимание на то, что твориться вокруг. Мегера вытаскивает клинок и мчится к следующему врагу еще до того как этот успевает коснуться камней. А Нимлот? А Ним и подавно нет на том месте. Она уже в центре следующей схватки.
Крики. Их так много. Боли, гнева и даже страха. Звон оружия, визг ящеров, рев медведей и непередаваемый «запах» магии. Их Богиня – Маласса – не бросит своих отчаянных яростных детей. Они победят. Многие погибнут, многие уже лежат мертвыми. И большинство знакомы Нимлот. Вернуть их нельзя, но можно отомстить, можно отплатить за их гибель. Принести победу. Кто не рад отдать свою жизнь за славную победу, за свою Богиню, за своего лидера?
И все же как оглушительны крики в сражении столь яростных противников. Они заглушают все. Кажется само время напугано этой какофонией звуков, оно замирает и бой длится бесконечно. Нимлот и правда теряет счет минутам. Сколько она бьется? Час, два? День? Месяц? Вечность? Кажется, что прошло так много лет, а битва все не кончается. Может такой мираж кого-то и испугает. Кого-то, кто боится потерь, кто цепляется за жизнь, кто не живет в битве, но выживает. Эльфийке же все отчетливее казалось, что ее силы никогда не исчезнут и она одна сможет одолеть всю армию. Наверняка те же мысли терзали и кого-то из ее боевых подруг. И это придавало им сил. Сплоченность, капля эгоизма и ярость.
Но вот что-то меняется. Этого не слышишь, но чувствуешь. Чаша весов, что склонялась то в одну, то в другую сторону, наконец определилась на чьей стороне будет победа. По сражающимся отрядам прошла невидимая дрожь, этакая волна. И битва начала принимать иной облик. Их начали теснить. Силы начали угасать, в то время как гномы казалось приободрились и пошли в бой куда решительнее.
Нимлот была покрыта кровью с ног до головы. Длинные волосы липли к коже спины, липли к лицу, щедро омытые багровой кровью. И то была «жизнь» не только гномов. Левая рука все еще сжимала клинок, но слушалась все хуже и хуже. Эльфийк не знала что хуже: лишится руки или оружия. Дыхание стало тяжелым, прерывистым. Воздуха отчаянно не хватало. Но она не сдавалась. Не сдавались и другие бестии. Было очевидно, что им не победить. Самое большее, что они могли сделать – отступить за спины наездников, чтобы спасти себя и потом ринуться снова в битву. Но она – именно она – не желала даже думать об этом. Она отказывалась замечать очевидное, она сражалась.
Крик ящера, мощный толчок откидывает ее на камни, заставляя рычать от боли.
- Нимлот, командуй отступление!
Эльфийка открывает глаза и невидяще смотрит на всадника на черном ящере. Это он ее отбросил в сторону, спасая тем самым жизнь. Но что он говорит? «Бред. С чего бы нам отступать? Мы устали, но не проиграли. Мы не проиграем!»
- Нимлот, ты меня слышишь? – эльф спрыгивает со своего ящера, подходит к Нимлот и встряхивает ее за плечи, стараясь заглянуть в глаза.
- Ты бредишь. Мы не отступим. Пора прекратить поджимать хвост. Сегодня мы не проиграем и тем более не побежим.
- Не неси ерунды! Командуй отступление, пока в твоем отряде есть кому отступать!
- Лидер Клана…
Пощечина. Звонкая, жесткая и до омерзения отрезвляющая. В голубых глазах отражается неверие и злоба. Как он посмел? Как. Он. Посмел? Она – женщина, лидер боевого отряда. А он кто? Кто он такой, чтоб так с ней обращаться. Даже если у него есть веские основания, этого поступка Нимлот не простит. Никто не прикасался к ней без ее разрешения. А все, кто рискнул, заливали своей кровью землю и камни. Но что-то пробилось сквозь черную злобу и желание поквитаться с обидчиком прямо сейчас. В его глазах было что-то, что заставило Ним ухватить свою побитую гордость за горло и хорошенько придушить.
- Кто отдал приказ?
- Шаресс.
«Сестрица?.. Значит, так надо» Эльфийка гневно проходит мимо гонца. Крепче сжимает свои клинки, словно они могут дать ей силы не послушаться приказа. «Что-то случилось. Что-то серьезное» Косой взгляд на ящера и его наездника. «Послали специально его. Быстро и… сильного» Отряд был бы все равно играл отступление. С ней или без нее.
- Нимлот?
- Передай приказ остальным. Я… я отвожу свои отряды.
«Почему? Маласса, почему мы отступаем? Ты же поддерживала нас! Ты ведь поддерживала?»

Нимлот в бою и Нимлот вне сражения – две абсолютно разные эльфийки. Опьяненная кровью и безумием бестия и собранная, даже в каком-то смысле сдержанная командующая отрядами бесстрашных женщин-бойцов. Поражение больно жгло гордость, но куда больнее отравляли душу сомнения и страхи. Выберется ли их Лидер? Выживет ли? Поведет ли в снова в бой, чтобы отомстить проклятым карликам?
Ним порывалась и не раз увидеть лидера. Самой оценить рану. Утешить себя или наоборот – нагнать дурные предчувствия. А еще голубоглазая хотела встретиться и поговорить с сестрой, с родной сестрой. Да, с той самой, что она знала с самого детства, с той, с которой сражалась плечом к плечу (зачастую и не образно выражаясь), с той, что вместе с другими ушла с поверхности. Это она дала сигнал к отступлению. Можно не сомневаться, что и приказ донести «послание» до нее – Нимлот – тоже ее рук дело.
О, нет, бестия не злилась. В привычном смысле. Эльфийка не была глупа, она прекрасно все понимала. Но быть может, сестра прольет чуть больше света на ситуацию. Может она скажет что-то, что не решилась сказать другим? Надо лишь найти время и поговорить. Но как раз времени-то не было. Обе сестры были вынуждены кутаться в своих делах как бабочки в паучьих сетях. Дернешься, чтобы освободиться – сильнее увязнешь.
В конце концов, Нимлот смерилась. Она поговорит с Шаресс когда у них у обеих будет на то время. А пока можно заняться насущными делами. К примеру – зализать раны. Жрицы не жалели сил и как могли латали наиболее сложные раны, стремясь, чтоб как можно больше воинов выжило. Но, конечно же, куда больше ведьм пропадало у лидера клана. И это обстоятельство не укрывалось от любопытных глаз. По рядам шли слухи. Самые различные. Начиная от того, что жрицы собираются захватить власть в клане (над этим Ним откровенно смеялась, а одного особо ретивого болтуна хотела лишить языка), и заканчивая тем, что лидер вовсе никогда не встанет. Но все сводилось к одному – мало им поражения, скоро будет плачь по «королю».
Самые трезвомыслящие и верные пресекали панические и еретические толки на корню. Но толку было чуть.
«Или я сегодня поговорю с Шаресс или начну убивать болтунов» Решение было принято сразу и бесповоротно. Искушение вырезать пару языков было таким манящим, что приходилось его раз за разом со злостью отбрасывать. Нет, они поговорят. Ним не таилась, но ее и не старались задержать, что бестию честно немного расстроило. Цокот каблуков, легкое касание ткани. Ним старалась не бежать, но и шагать степенно, не торопясь не получалось.
- Как он?
Нимлот не здоровалась. Была у эльфийки мерзкая привычка сразу переходить к сути, которая и заботила бестию. Собственная сестра казалась ей такой родной и такой… чужой. Пара дней. Они не виделись всего лишь эти два дня, ибо обе старались справиться с напастями поражения. Но что-то в них поменялось. Они устали и будто что-то потеряли. Ним – та точно потеряла. Очередную надежду на то, что их клану повезет.