- Страж-командор высоко ценит тебя, но ты не можешь уйти, - заметила одна из магов, которая близко общалась с Риной. Пожалуй, "близко" было бы очень громким словом, потому что Рина держалась обособленно, даже сохраняя какие-то дипломатические отношения с коллегами. Её нельзя было назвать "белой вороной", она скорее была "тёмной лошадкой", то есть вроде как и своя, но вроде как и одна. То, что её в ордене ценят, она знала, но и то, что она не на своём месте, тоже. Вообще, подобный выбор давался Рине уже не первый раз, а учитывая то, что со времён начала Мора она только и делала, что сидела на месте, нужно было что-то делать. Остальные стражи не разделяли её убеждений, поскольку не считали разумным лезть на порождений тьмы без какой-либо тактики, поэтому последний раз, когда можно было поспорить и поругаться с командором, Рина это сделала. Командор говорил о безрассудстве, а слова Рины были о простой человеческой трусости, которая мешает выйти далеко за пределы своего понимания (и заодно за пределы той зоны, куда Мор ещё не разползся). Рина знала, что в её уходе не будет ничего благородного, но знала, что несмотря на неподчинение, её никто не осудит. Сила стражей была и в числовом преимуществе, а самоволка строго каралась, но кто может потом осудить героев? А кто может осудить их тела, если герой окажется безрассудным? Никто, в том-то и дело.
- Я могу это сделать, - отвечала Рина - Сражаться - это, безусловно, куда большая честь, чем засесть в норе, пока будут рваться бомбы.
- Но не идти на радикальные меры. Не закончить так же, как все те, кто отдал жизни под Остагаром.
Слухи распространялись быстро, но Рина не хотела верить им, поэтому несчастья Ферелдена сейчас были последней вещью, которая её интересовала. Однако она была вынуждена признать, что в одиночку не сможет уйти далеко. Ни разу не видела такого, чтобы стражи путешествовали, ища приключений на свою задницу.
- Мне нужно подумать об этом. Но я ничего не обещаю.
Рина всё же ушла, но знала, что вернётся, чуть только окружающая обстановка даст ей условный сигнал. Это могло быть чем угодно, и, надо сказать, что она ждала этого. Ждала момента, происшествия... чего угодно, только бы убедиться в своей неправоте и повернуть назад, к башне. Потребность в героизме была обсусловлена мотивацией, которая с каждым пройденным километром исчезала. Постепенно так, пока Рина продвигалась всё дальше и дальше по лесам, но исчезала. Можно было отправиться прямиком в порт, чтобы попасть в Ферелден, а там узнать о происшествии, но теперь, когда это были не просто слова, Рина очень сомневалась. К тому же, учитывая давнюю неприязнь (конечно, не такую, как у орлесианцев ко всем остальным) ферелденцев и марчан (встречались же некоторые люди), она не рассчитывала на тёплый приём, однако сколько бы Рина не убеждала себя, что это касается только Мора и с теми людьми ей не под венец идти, это помогало слабо. Вернуться назад, по сути, сейчас мешала только гордость и нежелание видеть торжествующее лицо командора. Он знал, что Рина не была глупой, но поскольку спор этот был чем-то вроде детской игры, Рина знала, что терять марку (да-да, это забавный фразеологизм, учитывая территориальное расположение) ей нельзя. Во всяком случае, нельзя так быстро. Поэтому сейчас её мог заставить повернуть назад разве что надвигающийся Мор. Ну, или стая драконов. Или, по крайней мере, что-то совсем из ряда вон выходящее.
Рина надеялась преодолеть леса за первую же ночь пути, потому что об этой местности ходило много не самых хороших слухов. Рина знала о том, что где-то, скрытая лесом, находится деревня (а, быть может, и не одна), но естественно, никогда этого не проверяла. А дело всё было в том, что по лесу любили шнырять всякие лишённые морали бандиты, для которых вспыхнувший чумой Мор был лишним способом поживиться за чужой счёт, но никак не протянуть руку тем, кто в этом нуждается. Разумеется, спать ночью в лесу было делом довольно опасным даже для самой Рины, которая и в путь снаряжалась по высшему разряду, поэтому сейчас была в тяжёлых доспехах, шлеме и с двуручным мечом за спиной. Быть может из-за того, что в таких доспехах было невозможно передвигаться бесшумно, а может из-за чего-то ещё, но пока она не встретила вообще никого, кто мог бы походить на грабителя. Учитывая свою подготовку, Рина могла справиться и с пачкой врагов, только узнав об их специализации в бою. Сначала было логичным расправиться с больно бьющими крысами, вроде бандитов с зубочистками-кинжалами и лучников, а также магов, если они есть, а уже потом заниматься тяжёлой гвардией, если среди бандитов вообще попадаются такие. Обычно мародёры не были хорошо защищены, поэтому всякая тактика сводилась к "бей всех, кто двигается, а потом добивай чудом уцелевших".
Рина прислушивалась к окружающим звукам, среди которых сейчас было только её дыхание, да добротное громыхание брони. Не такое громкое, как могло бы показаться на первый взгляд, но... ночь была бесшумной, а значит все звуки, которые раздавались в ней, автоматически становились вдруг узнаваемыми из тысячи других. Вот, например, чей-то смех неподалёку. Вернее, даже издевательский хохот. Причём хохот нескольких людей. Рина мгновенно поняла, чему так радуются люди среди ночи, причём выражая это подобным смехом. Так не засмеётся купец, который продал много товара и радуется выручке; так не засмеётся крестьянин, который помирился с женой; так смеются лишь те, кому надоело жить и кто внутри уже стал не лучше, чем порождения тьмы. Источник звука был не совсем в той стороне, куда нужно было идти Рине, однако она пошла туда, приняв эту возможность за "то самое", что должно было произойти и развернуть её обратно, на путь к башне Стражей.
Стараясь не шуметь, что выглядело довольно комично в данной ситуации (вот же чёрт дёрнул надеть тяжёлую броню вместо удобной и тоже довольно прочной кожаной), Рина подбиралась всё ближе и ближе к месту действия. Перед ней открылась небольшая поляна, которая была неплохо освещена довольно тусклым светом костра. Рина подмечала основные детали, чтобы понять, что ей делать, когда она вмешается в эту беседу. А она точно знала, что вмешается.
Она заметила труп, лежавший возле пня, неподалёку от костра, увидела семь будущих трупов, что сейчас посмеивались и увидела девушку. Магессу, судя по тому, что она пыталась оказать сопротивление. Но ситуация выглядела очень паршивой, учитывая наличие лучников и прочность среднестатистической робы мага. Не стоило недооценивать обычно долговязых и хрупких колдунов и чародеев, но обычно у них было хоть что-то, что вызывало бы чувство сомнения, то есть что-то, что мешало одолеть их с наскоку, а у этой девушки либо не было этого, либо нападавшие выглядели слишком уж омерзительно.
Рина решила атаковать. Ну, как обычно и любила, без лишних слов, и отвлекая на себя внимание. Она не рассчитывала на помощь, думая, что девушка в такой ситуации наверняка убежит, поэтому расценивала свои силы с учётом борьбы в одиночку. Против семерых это было довольно сложно, но на её стороне пока был фактор неожиданности. Пока разбойники петросянили и предавались фантазиям в духе "что мы сделаем с ведьмой", Рина очень удачно обошла их с фланга, чтобы нанести несколько удачных ударов (в том числе и убить обоих лучников, которые сейчас выглядели серьёзной проблемой), а уж потом... Потом обратилась за помощью к ауре боли. Внутри всё привычно скрутило, от тела пошёл нестерпимый жар, и Рина бросилась в атаку. Ей всегда хотелось посмотреть, как она выглядит со стороны в такие моменты - когда она была полюбопытнее, спрашивала, а потом просто думала, насколько всё ужасно, если её в пылу боя не боятся разве что какие-то твари, не имеющие сходств с человеком, да другие рыцари, защищённые такой же прочной бронёй.
Глаза уже застилало алой дымкой, но Рина всё видела и превозмогала боль, двигаясь довольно быстро для тяжёлой артиллерии. Меч уже был в её руках, когда она подбежала к лучнику и избавилась от него одним ударом. Определённо, в остро заточенном оружии была своя прелесть - таких умников, которые не утруждали себя тем, чтобы тратить деньги на экипировку, обеспечивая себе более безопасные и менее сложные налёты - оно убивало на раз. Вот и сейчас, пока бандиты опомнились, что к чему, Рина прошлась как раз тем маршрутом, убив обоих лучников и ранив бандита с кинжалом.
- Это ещё что?! - чуть не задохнулся от негодования и неожиданности главарь. Видимо сейчас он был уже не в состоянии приказывать, да и лицо Рины, насколько его позволял рассмотреть не полностью закрытый шлем, внушало некоторый страх, который был посильнее звона монет. Тот бросился было бежать, но Рина быстро нагнала его и без сожаления пронзила мечом насквозь. Увы, броня этих гавриков оказалась и не бронёй вовсе, а так... дешёвой поделкой на то, чтобы походить на настоящих грабителей. Рина не понаслышке знала об искусстве и подходе некоторых к грабежам, и... эти вот дилетанты, чьими телами была усеяна поляна, не имели с ними ничего общего. Рина ожидала настоящего боя - что её, несмотря на доспехи, ранят, и ей придётся убивать, чтобы выжить за счёт вытягивания жизненной энергии из тел, а сейчас... сейчас она была невредима и сетовала больше на то, что Буревестник, как и доспехи, были в чужой крови.
Магесса, к её удивлению, не убежала, а разобралась с теми, кто предпочёл её в качестве врага, и тела, изуродованные не то огнём, не то льдом, сейчас находились примерно в той же консистенции и агрегатном состоянии, что и тела, оставленные самой Риной. Она почувствовала, что может, наконец, избавиться от этого раздирающего состояния внутри. Глаза снова приобрели возможность нормально видеть, а не вглядываться в то, что там скрыто за алым маревом, а боль внутри прошла. Рина убрала меч в крепление на спине и медленно подошла к девушке, чтобы не вспугнуть её и прежде всего поинтересоваться, почему та не убежала.
- Как странно убивать тех, кто не является приоритетной целью для уничтожения, но зачастую не слишком превосходит приоритетные цели по желаниям и целям поживиться. Меня зовут Рина, - добавила она, сняв шлем и поклонившись - Я из ордена Серых стражей Вольной марки. Ты, верно, из деревни, что неподалёку отсюда?
Однако эта девушка не выглядела той, кто только недавно по какой-то причине покинул деревню. Рина решила подождать, что она скажет.