1. Краткая характеристика:
● И. Ф.: Брутус Веспериан (возможен также сокращённый вариант имени – Брут)
● Пол: мужской
● Рост/вес (см/кг): 175см/65кг
● Цвет: глаз/волос: светло-голубые/чёрные
● Отличительные черты внешности: Стройная, несколько даже худощавая фигура, бледная кожа. Брут редко даёт возможность происходящему в сердце или в разуме выразиться на лице, а потому выражает оно обычно достаточно скудную палитру эмоций. Очерченное резкими линиями, будто побелённое, лицо резко контрастирует с иссиня-чёрными волосами, всегда подстриженными коротко и немного растрёпанными. Общий же вид лица довершали светло-голубые глаза (особо впечатлительным казалось, что глаза Брутуса в отсутствие света сами светятся в темноте). Взгляд у Брутуса в большинстве случаев спокойный, несколько даже холодный, что на плохо знакомых с характером Брутуса обычно производит отталкивающее впечатление. Довершает этот образ светлая с голубым отливом татуировка (её часть видна лишь на лице, однако этими странными узорами разрисовано и тело Брута, скрытое под мантией).
Гардероб Брутуса практически полностью состоит из одежды по-тевинтерски тёмных тонов – тем не менее отдаёт предпочтение синему цвету. Одежда обычно без лишних украшений или ярких узоров, но явно подобранная со вкусом: несмотря на все причуды своего характера, огромную долю аристократизма Брут в себе всё-таки сохранил, что и проявилось в его внешнем облике. Тёмно-синий магический доспех и такого же цвета штаны из тонкой ткани, тканевый же пояс, кожаные сапоги; синий плащ, также расписанный белыми линиями, с белым кругом на колпаке. Кроме прочего, достаточно часто надевает сделанные из лёгкой кожи перчатки.
Различных особых украшений (цепочек, колец и тому подобного) не надевает. Из зачарованных вещей – несколько амулетов, которые Брутус в зависимости от ситуации крепит на кожаную перевязь доспеха.
Очень часто надевает знак Тевинтерской церкви – по мнению самого Брута, это самый дорогой для него предмет. Подаренный матерью перед отъездом Брута в Круг знак семьи Веспериан (чёрный скорпион и звезда на светло-фиолетовом фоне) лежит большей частью в походной сумке и практически не используется.
● Раса: человек
● Ориентация: гетеро
● Семейное положение:
Отец, мать, старшая сестра.
● Специализация:
Энтропия
● Инвентарь:
Оружие – магический посох из чёрного дерева.
Из особых предметов: амулеты, зачарованные на повышение силы различных заклинаний; знак Тевинтерской церкви, знак дома Веспериан.
Содержимое сумки зачастую подобрано так, чтобы оно подходило для дальних странствий (Брут предпочитает странствовать пешком). Потому помимо различных целебных припарок, зелий лириума и кошеля в багаже Брута имеются также камни для разжигания костра, немного пищи и – постоянно – сумка травника, несколько склянок для приготовления зелий и различные реагенты (лириумная пыль и прочее).
По праву кровного родства является также наследником собственности семьи Веспериан: соответственно, особняки в Минратосе и Вирантиуме, пригородное поместье близ Вол Дорма, а также рабы (использование последней своей привилегии для Брутуса совершенно немыслимо).

2. Биография:
◌ Год рождения: 9:10 века Дракона
● Летопись жизни:
Спустя три года после появления на свет Элины, в семье Веспериан вновь произошло пополнение – родился Брутус. С этого момента семейство как будто разделилось на две части; чем взрослее становились дети, тем яснее было видно это разделение. Нет, о каком-то разрыве между родителями не могло быть и речи; разрыв этот прошёл между детьми, и тому было несколько причин.
Радость Корвинуса о появлении сына была недолгой ввиду того, что с самых малых лет Брут кардинально отличался как от своего властного отца (будто назло и наперекор всем его чаяниям), так и от взбалмошной сестры. Своего папу Брут если и не боялся до дрожи, то как минимум старался избегать общения с ним. Тихий и скромный, он сильнее сблизился с матерью; и именно Мелиноя воспитывала его, а когда мальчик подрос, она стала обучать его как магическим знаниям, так и аристократическим манерам. От матери же Брутус вынес из детства интерес к драконьим культам, который впоследствии нивелировался  на время пребывания в Круге. Уделявшая внимание образованию своих детей Мелиноя, научив Брутуса основам, дала ему возможность самому постигать магическую историю и премудрость, пока не проявились первые способности (в том, что Брут будет магом как и Элина, не было никакого сомнения). В результате, постоянными товарищами Брута стали книги; и знания, которые действительно интересовали его, которые были ему важны, он поглощал с поразительной сосредоточенностью. То были знания об истории Тевинтера. Слишком рано Брут узнал о том, на чём когда-то строилась Империя и на чём она стоит до сих пор. И, даже будучи ещё совсем маленьким, он понимал, что никогда не сможет принять и понять те вещи, о которых так спокойно говорили его мать и отец, а затем – его сестра.
С ней нормального контакта не было практически никогда и быть не могло – хотя бы потому, что Брут был младше её и оправдывал ожидания своих достославных родителей гораздо меньше, нежели Элина. Полюбившая через отца магию крови, проявлявшая жестокость; именно ей, а не брату подходила роль особы из высшего света, «госпожи» и рабовладелицы. Наверное, и сестре не было понятно, какими мыслями и идеями руководствовался в своих действия Брутус – и он, и она жили в одном и том же доме, под одной крышей, но были настолько далеки, что Элина по-настоящему и не знала своего брата. Безусловно, Брут ценил ту красоту, которая окружала его, однако с каждым годом своей жизни всё явственнее ощущал, что это восхищение имперской, внушавшей трепет красотой (величественные здания, древние изваяния) сочеталось в нём с каким-то… отвращением. Отвращением перед магией крови; отвращением перед рабством, с этой самой магией сплетённым. Мир Тевинтера был красив настолько же, насколько он был жесток, и это не давало Бруту покоя. Даже в собственном доме он находился будто без почвы под ногами. Но ведь когда-то это почва должна была быть найдена – и она нашлась. Первым шагом по этому давно желаемому основанию была магия, и это была не магия крови, не магия стихии – первой, к ужасу Брутуса, в нём себя проявила, как он это называл, «магия смерти», а именно – энтропия.
Смерть и притягивала, и пугала, но требовала к себе внимания, её нужно было узнать даже против собственной воли. Долго Брут не мог смириться с мыслью о том, что доставшаяся ему в пользование сила была силой уничтожения, разрушения. Страшнейшие заклинания, вызывавшие болезни, паралич, кошмары – мысли обо всех этих вещах с детства будоражили кровь Брутуса во время чтения книг; теперь же силы смерти оказались у него в подчинении. От предполагаемой ответственности за эти силы (которые Брут поначалу считал чуть ли не проклятьем) кружилась голова; судьбу было проще принять, чем противиться ей, но ещё совсем юный Брут не понимал, что будет делать с данными ему возможностями. Принудительно магов отправляют в Круг во всех других странах андрастианской церкви, тевинтерцы, если пожелают, вообще могут учиться дома с наставником из Круга или у родителей. Скорее всего Мелиноя могла как-то посопутствовать отправке сына поближе к родне. Теперь дети возрастали в магической премудрости совершенно отдельно друг от друга, их пути расходились всё явственнее.
Первое время в Круге Брутус жил, что называется, «упрямым нелюдимом», полностью посвящая себя обучению и стараясь свести к минимуму контакты с другими учениками. Не смея взглянуть в будущее и избегая настоящего, Брут оставался другом прошлого – вновь окружил себя стенами, но теперь - библиотеки Круга. С особым упорством он занимался алхимией, смертным боем бился ради изучения языков (в семье говорили как на аркануме, так и на всеобщем, но Брут понимал, что этого мало; освоив орлесианский, он начал изучать Древний Тевин, чтобы применять его при чтении различных манускриптов на этом языке). Но по прошествии некоторого времени Брут понял, что и этого недостаточно. И нараставший на протяжении многих лет панцирь, этот панцирь страхов, сублимированных обучением, был разрушен двумя ударами: нахождением в Круге родственной души и обретением веры.
Спиро – сколько для юного энтрописта было смысла в этом имени. Живой и улыбчивый, открытый, относившийся к своему дару как к искусству, предпочтение отдавший магии Духа – он-то и нужен был для того, чтобы «раскрыть» Брутуса. Очень точно подметив причину замкнутости Брута, Спиро впервые за долгое время (как до, так и во время пребывания в Круге) смог не только поговорить с Брутом, но услышать от него вещи достаточно откровенные. Всё это произошло потому, что юный энтропист не мог противостоять постоянно возникавшему в его душе состраданию к Спиро, ибо тот, как предполагал Брут, испытал на себе все лишения, какие только могла причинить магократия живущему в Тевинтере. Говоря коротко, Спиро был эльфом – а в семье Веспериан, как и во всей Импери, этот народ был в совсем незавидном положении. Такой порядок был хорошо знаком родителям (как-никак, существует он уже много лет, с момента падения Арлатана) и вполне принят Элиной, однако с этим не мог согласиться Брут, а потому сближение со Спиро и доверие Брутуса, проявленное эльфу, было ещё одной формой молчаливого протеста против собственного происхождения. Будь сейчас рядом Элина, она точно сказала бы, что её братец вышел из ума, раз так легко сошёлся с эльфом. Но сестры не было рядом, а Спиро, при всех особенностях его характера, казался Бруту располагающим к доверию.
В итоге, этот самый эльф, своим участием вызвав Брута на откровенность, определил «недостаток» юного мага очень точно: «Доброе сердце», - так он говорил. Два этих слова переменили Брута: с поддержкой Спиро он наконец-то почувствовал себя обладателем своего магического дара, а не человеком, тянущим за собой этот дар, словно какое-то проклятье. Бремя вечного вопроса о том, может ли сила смерти и разрушения приносить добро, было сброшено с плеч юного мага с удивительной быстротой. Для Брута по-новому зазвучала и уже не раз слышанная им заповедь: «Магия призвана служить людям, но не править ими», - он обратил свой взор к доктринам Церкви. Знакомый с воззрениями Тевинтера на эти слова, Брут всё же понимал для себя и другое: прежде, чем стать частью магократии, прежде чем править чем-то или кем-то, ему нужно стать слугой. И начинать служить нужно было с самых низов, спустившись в трущобы построенного ведьмой города (в таком подходе ещё чувствовалось неприятие собственных способностей Брутом, желание искупить наличие у него этих сил). Стремление Брута творить добро было поддержано Спиро – энтропист и маг духа стали неразлучны.
Такт и умеренная весёлость Спиро были очень по нраву Брутусу, эльфа же поражала прямолинейность, с которой всё ещё довольно замкнутый Брут действовал. Ещё крепче сплотила их алхимия, которой они были увлечены и отдельно друг от друга, а теперь поразительная интуиция Спиро и познания Брута прекрасно взаимно дополнялись. Найденные где-то Спиро лохмотья (Брут не стал расспрашивать, откуда именно друг их добыл) позволили свободно передвигаться по бедным кварталам Вирантиума, не привлекая особого внимания мантиями учеников Круга. В мыслях и взглядах они также находили большую общность; камнем преткновения был лишь один вопрос – вопрос о Церкви.
Для Спиро было непонятно, как может Брут, стремясь помогать нуждающимся, верить при этом той доктрине, из-за которой, как думал эльф, и существует так много зла в Империи. Но даже самый близкий друг ничего не мог тут поделать – высокие и тяжёлые потолки, тишина и полумрак всегда были приятны Бруту; находясь внутри собора в Вирантиуме, он чувствовал себя как дома. Постоянное открытие себя людям, помощь другим – эта обязанность, которую Брут взял на себя, требовала от него сильнейшего напряжения; в церкви же он чувствовал покой, осознавая, что Создатель укрепит его во всех его невзгодах. Лишь это пространство в жизни Брута было закрыто от понимания Спиро, зато эльф видел, во что постепенно превращается молчаливое неприятие тевинтерских порядков. А превращалось оно только в одно – в неприятие магии крови, в отрицание Брутом рабства как такового, в желание прекратить постоянно видимое им насилие одного существа над другим. Стремление это подстёгивалось и церковными догмами, которые принял для себя Брутус. Естественно, что такому повороту событий Спиро, не переставая удивляться, и нарадоваться не мог. Когда Брут покинул Круг после успешного прохождения Истязаний, эльф поймал себя на мысли о том, что в лице Брутуса в Империю наконец было заброшено хоть какое-то зерно милосердия и справедливости.
Бруту же было тяжело соответствовать собственным стандартам, особенно после прохождения Истязаний. Увиденное Брутом в Тени (и, конечно, никому не рассказанное – встреча с демоном гордыни) означало только одно – ему ещё предстоит много бороться и трудиться, чтобы преодолеть собственные недостатки, своего демона. Однако он понимал, что одну вещь он никогда не сможет искоренить.
Перед отправлением обратно в отчий дом Брут провёл ещё несколько дней в Вирантиуме, гуляя по кварталам города. Особенно его внимание привлекали центральные площади, на каждой из которых стояла статуя дракона. Эти статуи были отголосками древнего и давно ушедшего, но Брутусу казалось, что он помнит это древнее так, будто оно и не прекращало существовать. Было странно, что даже после принятия доктрин Церкви в нём говорили старые мысли, вложенные его матерью. Культы драконов, величие этих культов… Круг драконов, круг магии, круг рабов – вот три круга, которые очень хорошо знала Мелиноя и на несокрушимость которых уповала. К концу своего пути в Круге Брут обрёл новое сомнение – сможет ли он в одиночку потрясти этот заложенный века назад фундамент? Причём потрясти не внешность, но внутренность – то, что находилось в нём самом. И энтропист вынужден был признать, что эта борьба милосердия и любви с жестокостью и беспринципностью будет идти в нём вечно. Как бы ни отрицал это Брут, но в нём течёт кровь потомственных магов-работорговцев, а борьба против собственной крови априори бессмысленна. Но отступать теперь было поздно – картина мира для Брутуса Веспериана наконец сложилась. С такими мыслями Брут вернулся домой, чтобы продолжать начатое им в Круге – возможно, идти за пределы Империи.

3. Характер:
Милосердный – считает, что мир двигает сострадание и любовь к ближнему, то есть рассматривает своё отношение к другим людям по большей части с позиции доктрин Имперской церкви. Для него важно поддержать попавшего в беду человека, помочь ему – желательно делом, вещественно.
Затворник – даже после пребывания в Круге Брут сохранил очень многие из своих старых привычек. Любовь к одиночеству, избегание каких-либо особых привязанностей и по сей день естественны для мага, разве что теперь он определяет это несколько иначе: отныне он – странник, а у странника не может быть чего-то, что связывало бы его с определённым местом, иначе подобная связь причиняет огромные страдания. Сохранил он и привычку взвешивать каждое слово прежде, чем что-нибудь сказать – на разговор по душам вызвать Брута получится далеко не у многих. Собственные чувства и мысли держит в большинстве случаев при себе.
Скромный – пусть его отец и занимает должность в Магистериуме, но сам Брутус об этом вспоминает достаточно редко. Никогда ему не приходило в голову кичиться собственным происхождением или как-то использовать его. Это проявляется зачастую и в поведении – говорит обычно тихо и спокойно, к каким-либо пламенным монологам склонен довольно редко и только в очень особых случаях, яркой жестикуляцией свою речь также не сопровождает. В повседневной жизни привык довольствоваться малым и не требовать большего, а потому устраивается аскетически, где бы ни находился.
Честный – не только любовь, но и правда в глазах Брута двигает мир. Ложь, лесть, какое-то коварство и уловки – всё это не для него. При этом, будучи честным, далеко не наивен и не представляет из себя открытую книгу, которую мог бы читать каждый.
Верный – если кто-то всё-таки смог сдружиться с Брутом, то он точно обрёл самого честного и верного друга, какого только можно представить. Очерчивая достаточно узкий круг близких людей, Брут очень тепло относится к тем, кто оказывается внутри этого круга. Своё расположение доказывает опять же больше делом, а не словами или каким-то натужным пафосом. Именно в кругу духовно близких Брут становится отзывчивым, открытым и даже несколько беззащитным. Всякое предательство переживает тяжело.
Мнительный – многие страхи и сомнения, которые, как думал Брут, он разрешил в Круге, преследуют его по сей день. Отсюда проистекает и набожность, не имеющая, к счастью, ничего общего с религиозным фанатизмом.
Мечтатель и гуманист – для Брута характерно стремление к преобразованию мира, его совершенствованию, но (пока) мирными и очень аккуратными методами. Брутус своеобразно понимает как положение магии в тевинтерском обществе, так и магократию в целом. Рабство и магию крови – два сплетённых в его разуме понятия – категорически отвергает, считая, что они должны быть искоренены. Мечта об о освобождении рабов – идея, появившаяся давно, но до сих пор греющая сердце Брутусу, поэтому Брут, сохраняя в себе частичку аристократизма, всё же взаимодействует с другими без особых классовых или расовых предрассудков.

4. О способностях:
● Заклинания
Основная ветка заклинаний – энтропия:
Пыточная порча* - маг проклинает врага, на короткое время увеличивая урон.
Высасывание жизни* - маг высасывает здоровье из врагов, пополняя свое.
Отводящая порча - маг творит связывающее заклинание, которое учащает промахи врага.
Ужас - ужасные видения терзают разум врага.
Усыпление - маг влияет на разум врагов, пытаясь погрузить их в сон.
Энтропическое облако - насылает на врагов облако, которое отнимает здоровье.
Паралич - Заклинатель истощает цель, забирая её энергию. Жертва, не прошедшая проверку физической устойчивости, становится парализованной, а прошедшая - замедляется.
Дополнительные заклинания:
Ледяная хватка*- из рук мага вылетает порыв холода, ранящий и замедляющий врага.
Каменный кулак* - маг швыряет каменный кулак, который с огромной силой ударяет врага. Может сбить с ног в 97% случая.
● Прочие способности: 
Хорошо владеет языками – Тевин (как в древнем, так и в современном варианте), всеобщий и орлесианский. Умеет плавать. Равно как и сестра, обучен верховой езде, но передвижению на лошади предпочитает пешие переходы. Знаток алхимии – умеет готовить различные зелья, бальзамы и другие полезные в полевых условиях и в бою вещи.

5. Играбельность:
Тема: Разговор Корвинуса и Мелинои с сыном о его жизненной позиции.
◌ Пост:
- То есть как – нет? – в одном этом вопросе заключалась огромная доза негодования. Брутус понимал, что после его возвращения домой (как он надеялся – временного возвращения) настанет время вопросов, а если быть точнее – допросов. И вот теперь он сидел в одной из комнат огромного дома, чьи потолки и стены давили на его сегодня, казалось, с удвоенной силой. Но сильнее всего было другое, сильнее всего был взгляд. Пригвождающий к месту взгляд отца; взгляд, которого Брут боялся ещё в детстве, от которого даже сейчас у него всё холодело внутри. Мать, сидевшая рядом, молчала. Сегодня она не могла быть помощницей или защитницей: то, что Корвинус Веспериан обдумал и желал высказать своему сыну, он вынашивал очень долго. Последний же собрался с духом и тихо проговорил:
- Не просто «нет», отец. Никогда, - вновь повисла тишина, затем Брут продолжил: - Есть пути, по которым я не смогу идти никогда. Тот, который ты мне предлагаешь, я не могу принять.
Отец вздохнул. Подобные «поведения итогов» не были редкостью для общения отца и сына, ведь вопрос и отношения Брута к магии крови, и его неприятия тевинтерского строя – все ты вещи, которые для магистра были очевидны и понятны, для юного мага становились камнем преткновения.
- Послушай, - собравшись, спокойно сказал отец. – Я надеюсь, ты понимаешь, что практически всякое твоё действие выходит из ряда вон в понятиях, я тебя заверю, не только нашего дома, но и всего тевинтерского общества, - а Брутус понимал, и отец это прекрасно видел. Всё так же несколько робел, но очень хорошо понимал и оставался непреклонен. – Мне уже кажется странным повторять тебе одни и те же мысли на протяжении стольких лет. Пойми же, наконец, что в этом обществе существует порядок, заложенный многие годы назад; порядок, который (хочешь ты того или нет) считается в этом обществе справедливым и правильным (и в нашем доме он тоже считается таковым). Если ты думаешь, что тебе под силу что-либо изменить, то ты глубоко ошибаешься.
- Само общество я менять не собираюсь, подобная наивность мне не свойственна, - Брут приметил, как едва заметная усмешка скользнула по губам отца, но не подал виду. – Я никогда не стал бы отрицать ни власти Альтуса, ни привилегированного положения магов. Мы привилегированны против нашей воли. Однако, когда встаёт вопрос о жизнях людей, обделённых магией и социальным положением, я прихожу к выводу, что это общество больно, и больно глубоко.
- Это не люди, - с расстановкой отвечал Корвинус, понимая, что Брутус говорит о рабах. – Есть те, кто принадлежит, а есть те, кто правит ими, кто ими обладает. И тот, кто обладает, очевидно, имеет право пользоваться всем, что можно получить от того, кто является даже не человеком, а имуществом только.
- Всем… да, всем. Их трудом, их свободой…
- У них нет и никогда не будет свободы.
- Ты не про то говоришь, отец, - оборвал его Брут. – Если ты желаешь знать моё отношение и его причину, то я скажу тебе: я не могу одобрять общество, которое строится на порабощении одного человека другим, когда низший является собственностью высшего, когда этот высший может по собственной прихоти лишить низшего жизни. Я не понимаю и не могу понять, как можно каждодневно видеть эти дома, дворцы, соборы, при этом понимая, что они стоят на костях тысяч рабов… творений Создателя, - Брут замолк на некоторое время, затем сказал очень тихо и как будто невпопад: - Я знаю смерть… - но после продолжил говорить, не сбиваясь: - Ты хотел, чтобы я оценил по достоинству возможности, которые даёт магия крови, принял их – как принял их ты, как приняла мама, как приняла моя сестра. Повторяю ещё раз: этого не будет – никогда.
- Я надеялся, что хоть Круг тебя образумит на этот счёт, но увы – ты вернулся оттуда воцерковлённым, принеся из Вирантиума ещё большую ненависть к магии крови.
- Потому что я понял, что в мире есть грань, за которую человеку заходить не положено. Я изучил магию смерти, но это – граница. На то, что простирается дальше этого, я наложил для себя запрет, и считаю, что это правильно. Так хотел бы Создатель.
- Брутус, тебе придётся принять собственную судьбу (или, если угодно, можешь назвать её участью), даже если она тебе не нравится. В тебе течёт кровь рода Веспериан – рода рабовладельцев, и это не прикрыть ни благочестивыми речами, ни знаками Тевинтерской церкви. А от вопросов крови не сможем убежать ни ты, ни я – через какое-то время (я не знаю, когда это будет) тебе придётся унаследовать всё то, что имеет род. Но в первую очередь я беспокоюсь за тебя не по этому поводу. В своей душе ты можешь отвергать Тевинтер и ниспровергать его устои столько, сколько считаешь нужным – мне в твои замыслы не под силу проникнуть уже давно. Но больше всего меня беспокоит то, что это общество в ответ отвергнет тебя. Сможешь ли ты жить с подобным изгнанием? Я, опять же, могу тебя заверить, что твои идеи навряд ли встретят поддержку у тевинтерцев. Посему ты либо принимаешь установленный порядок, либо ты не найдёшь в нём своего места никогда. Кроме того, твой протест направлен не только против общества – он направлен и против твоей собственной семьи. А этим ты ранишь и меня, и свою мать – как твоих родителей. В конце концов, мы желали воспитать из тебя достойного представителя нашего рода.
- Тогда прошу простить меня за то, что не оправдал ваших надежд, - голос Брута прозвучал предельно серьёзно и холодно. К концу речи Корвинуса уже казалось даже, что юный маг стал ещё бледнее, чем был на самом деле. – В Круге я нашёл путь, от которого ни при каких обстоятельствах отречься не могу. Цели же этого пути мне видны достаточно отчётливо, и многие из них мне ещё предстоит исполнить. Но ни рабовладельцем, ни магом крови я стать не смогу, иначе солгу сам перед собой.
- В таком случае, я больше ничего не имею сказать, - подвёл итог отец. Брут удалился из комнаты. Мелиноя что-то хотела сказать сыну, подавшись вперёд и уже успев губами произнести его имя, но её остановили жест и тихое «Пусть идёт», произнесённое Корвинусом.
Поднимаясь по каменной лестнице на второй этаж дома, Брут размышлял над всем сказанным в беседе с родителями. Всё-таки они в своё время были к нему чрезвычайно добры (особенно мать), а потому ему не хотелось в своих словах казаться жестоким по отношению к ним. Но некоторые вопросы никакой мягкости не терпели. Две вещи для Брута были не просто неприемлемы, они были омерзительны: рабство и магия крови – будоражила душу уже одна только мысль о том, что отец всё ещё лелеял надежду как-то переменить Брута и превратить его в подобие себя. Нет, это было невозможно. Сейчас же у Брутуса оставался только один путь – забыться, и это забытье находилось всё в том же месте, где и было в далёком детстве, то есть в библиотеке среди старых манускриптов и пыльных фолиантов. Но судьба сегодня была благосклонна на различного рода разговоры – в коридоре Брутус повстречался с Элиной.
- Опять прения с родителями? – видя особенно сосредоточенное лицо Брута, спросила Элина. Когда она разговаривала с братом, тот чувствовал, как в воздухе витает её недоумение по поводу позиции Брута, перемешанное с лёгкой насмешкой над его упрямством.
- Желают, чтобы я был как ты. И как отец, - лаконично ответил Брут.
- А ты им всё то же, да? – вопрос был риторический, но Брутус в ответ на него кратко кивнул. – На опасную дорогу ты встаёшь, младшенький. На опасную, да ещё и неблаговидную. Судьба одиноких героев обычно не жалует, - уже не раз Брутус слышал от неё нечто подобное, но не менее едкое. И уже не раз Бруту приходилось отвечать похоже, заканчивая тем самым разговор (а разговоры с сестрой всегда были очень кратки):
- Сейчас моя судьба, Элина, волнует меня в последнюю очередь, - и он пошёл дальше по коридору.

6. О Вас, Игрок:
● Читали ли Вы наши правила? читал
● Знакомы ли с каноном игры? С играми или книгами? давно проходил «Origins», в процессе «Украденный трон», по максимуму пользуюсь вики по игре и другими источниками информации (комиксы, сериалы и т.д.)
● Связь:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.